"Смерть за большие деньги": истории клиентов скандальной одесской клиники Odrex

Одесский медицинский дом "Одрекс" оказался в центре громкого скандала после смерти в ее стенах бизнесмена Аднана Кивана. Двое врачей – хирург Виктор Русаков и онколог Марина Белоцерковская получили подозрения, последнюю уволили из клиники почти сразу после смерти пациента. После огласки появились и другие пострадавшие от действий врачей медучреждения, которые поделились своими историями в документальном фильме "Осиное гнездо", пишет УНН.

Родственники пациентов, лечившихся в медучреждении, рассказывают о потере близких, финансовом давлении, угрозах и, по их убеждению, грубых нарушениях медицинских стандартов и даже фальсификации документов представителями клиники, что может свидетельствовать о систематичности нарушений закона. Люди требуют справедливости и настаивают, что главной мотивацией клиники были не жизнь и здоровье пациентов, а получение с их родственников как можно больше денег.

"Смерть за очень дорого": история Светланы Гук

Светлана Гук уже шесть лет ходит в суд и снова и снова проживает историю смерти своего мужа, который лечился в "Одрексе". В 2019 году супруги обратились в клинику с диагнозом – опухоль тимуса (вилочковой железы). Врачи, по словам Светланы, настаивали, что ее мужу необходима операция. Они уверяли, что все пройдет успешно, а муж сможет вернуться к обычной жизни.

Операция, как рассказывает вдова, пошла не по плану - вместо малоинвазивного вмешательства между ребрами врачи сделали полную торакотомию, то есть вскрыли грудную клетку ее мужа. После этого ее заверили, что все "прошло успешно", но уже вскоре у него начались осложнения и его перевели на аппарат "искусственной почки".

Параллельно, говорит Светлана, началось постоянное давление со стороны клиники. От нее ежедневно требовали платить по 80–90 тысяч гривен в сутки и огромные списки медикаментов.

"Ежедневно мне звонили из "Одрекса" со словами: "нужны деньги, нужны деньги". То есть их не интересовала судьба моего мужа, их просто волновал вопрос денег", – вспоминает Светлана Гук.

При этом, утверждает вдова, ей даже не сообщили об остановке сердца у мужа.

Светлана подозревает, что с момента клинической смерти ее мужа держали на аппаратах только для того, чтобы "выкачать" из семьи больше денег.

На аппаратах лежало тело, но уже не тело человека, а что-то бесформенное, огромное, раздутое тело и раздутая голова. В зале было очень холодно. Он был накрыт простыней, а под нее нагнетался горячий воздух

По ее словам, заведующий реанимацией Максим Павловский в ответ на ее вопрос заявил, что если ее что-то не устраивает, она может "забрать мужа в любую другую клинику". Одновременно, утверждает вдова, медицинский директор говорил исключительно о деньгах и настаивал на оплате счетов.

Кульминацией, по словам Светланы, стал ее визит к генеральному директору клиники. Там, как она рассказывает, ей прямо предложили отдать документы на квартиру юристам клиники, чтобы те быстро ее продали для погашения "долга" за лечение и угрожали лишением всего имущества.

"Мы обратились к Арутюняну, генеральному директору. Он сказал: "вы должны заплатить". Откуда платить? А он отвечает: "если у вас нет денег, вы можете отдать нашим юристам документы на квартиру. Они займутся квартирой, быстро ее продадут, чтобы погасить ваш долг перед клиникой". А потом он вообще заявил, что они лишат нас квартир, машин, домов, дач. Я слушала это просто в тихом шоке", – рассказала Светлана Гук.

После смерти мужа Светлана пережила еще один удар – "Одрекс" подал на нее в суд за якобы неуплату медицинских услуг на сумму 900 000 гривен. Это при том, что за лечение женщина заплатила уже 42,5 тыс. долларов. Фактически она осталась с похоронкой в одной руке и судебной повесткой – в другой. На этом фоне, говорит женщина, у нее возникали даже мысли уйти из жизни.

Отдельные вопросы у нее вызвали и медицинские документы, которые клиника предоставила в суд. В бумагах значилось, что за день до операции мужу сделали 8 переливаний крови, хотя в тот день она провела с ним в палате и никаких переливаний не проводилось.

Кроме того, по словам Светланы, клиника "Одрекс" подала в суд справку из патологоанатомического бюро, датированную 26 июля, с поддельным подписью вдовы.

"26 июля я хоронила своего мужа. Это день похорон. Страница датирована 26 июля, где указаны моя фамилия, инициалы, написано: "Претензий нет, без вскрытия", и стоит моя подпись. Но это не мой почерк и, соответственно, не моя подпись. Я обратила на это внимание своего адвоката, он взял этот момент в работу, и по состоянию на сегодня мы ждем назначения почерковедческой экспертизы", – рассказала Светлана Гук.

Женщина убеждена: в этой истории настоящая медицина закончилась там, где начались деньги.

Им было мало того, что они взяли кучу денег, мало того, что умер человек. Им нужно было еще и меня добить. Это достаточно циничный поступок — залечить человека до смерти, а потом еще подать на меня в суд и требовать, чтобы я оплатила смерть своего мужа. Смерть за деньги, за очень дорого

Обычная операция отправила в кому: история Владимира и Ирины

Владимир обратился в "Одрекс", когда почувствовал ухудшение самочувствия. Его обследовали, сделали снимки, и, по его словам, врачи настояли на срочной операции. Ему сделали все необходимые анализы, утверждает мужчина, и COVID-19 и инфекций не обнаружили.

После операции, на второй день, у Владимира начались осложнения. Жена Ирина рассказывает, что врачи сообщили ей о 85% поражении легких.

"Я начала задавать вопросы: "а что же случилось?". В ответ – "мы не можем сказать, какая-то инфекция". Какая инфекция? Он пришел сюда своими ногами, лег на хирургическую операцию совсем по другому поводу. Откуда инфекция? "Вы понимаете, это реанимация, здесь можно подхватить все что угодно". Что значит "подхватить все что угодно"? Это же все-таки реанимация, а не "Новый базар"?", – вспоминает свой диалог с представителями "Одрекса" Ирина.

Состояние Владимира ухудшалось, ему было сложно дышать и в конце концов его ввели в медикаментозную кому. За время пребывания в таком состоянии, по его словам, он потерял около 15 килограммов веса, а мышцы атрофировались.

Через три недели, как рассказывает Ирина, врачи сообщили, что наконец нашли инфекцию – Serratia Marcescens. При этом в клинике отказались объяснить, что это за инфекция.

Как выяснилось, эта бактерия не передается воздушным путем, зато может попасть в организм через инструменты или грязные руки персонала.

При этом в выписке из больницы, утверждает женщина, информации об этой инфекции не оказалось, так же как и четких объяснений, что именно произошло. Зато в "Одрексе" ежедневно ей выставляли новые счета.

"Они ставят вас в полную зависимость. Человек в коме, под аппаратом, я не могу просто забрать его и вывезти. А когда я сказала, что у нас нет денег, услышала: "Ну тогда давайте выключать свет"", – вспоминает Ирина.

"Заплатить за воздух": история Кристины Тоткайло и ее отца

В августе 2024 года Кристина Тоткайло узнала, что у ее отца рак. Семья живет в Киеве, поэтому сначала они обратились в больницу "Феофания". Консилиум врачей, по словам Кристины, решил, что агрессивная химиотерапия в случае ее отца слишком опасна и не должна проводиться до радикального хирургического вмешательства.

На консилиуме присутствовал хирург Игорь Белоцерковский. Кристина рассказывает, что он лично предложил вариант лечения в одесской клинике "Одрекс", где работает его жена – онколог Марина Белоцерковская. Именно там, по его словам, отцу могли спасти гортань и голос.

Это моя жена. Она квалифицированный врач. Едь. Он звонит ей и спрашивает, может ли она взять такого пациента. Она отвечает: "да, без проблем, могу". Но перед тем, как ехать, нужно оплатить консультацию, не консультируясь. Я спросила: как так, я же могу приехать и проконсультироваться на месте? Он говорит: нет, это нужно делать заранее, платить нужно за воздух. Именно так мне и сказали

Уже тогда у женщины возникли сомнения, однако, по ее словам, когда речь идет о жизни близкого человека – ты цепляешься за каждую надежду.

В "Одрексе", по словам Кристины, пообещали "вытащить" отца: назначили пятидневный курс химиотерапии и запланировали второй. Мужчине установили гастростому (систему для питания, которая должна была нуждаться в постоянном уходе). Кристина просила проверять и менять повязки, но, как говорит, врачи ее не услышали: за пять дней лечения гастростому нормально не осматривали.

Прибор достали лишь за два часа до выписки – когда в области гастростомы уже образовалось сквозное отверстие, через которое вытекало все, что попадало в желудок.

Вернувшись в Киев, они столкнулись с резким ухудшением состояния отца. Начали отказывать почки, появились раны во рту. На сообщение об этом, утверждает Кристина, врач ответила, что "сегодня выходной, набирайте в понедельник".

Женщина рассказывает, что пыталась выяснить, что давали отцу для печени, для почек, на что услышала от врача: "зачем вы задаете такие вопросы?".

Кристина убеждена, что в ситуации, когда даже в киевских клиниках отказывались от такой химиотерапии на этой стадии, назначение агрессивного курса в "Одрексе" было грубой врачебной ошибкой. Семья заплатила более 250 тысяч гривен, но спасти отца не удалось. Он умер.

Дорогая клиника и смерть за три недели: история Екатерины Бойчук

Екатерина Бойчук вспоминает, что убеждала маму согласиться на операцию, потому что верила, что ампутация ноги даст ей шанс на жизнь. Семья выбрала "Одрекс" как "клинику с хорошей репутацией". По ее словам, перед операцией они прошли полное обследование, потратив еще до операции 25–30 тысяч гривен. Сама операция стоила около 240 тысяч гривен.

Осложнения, как рассказывает Екатерина, начались уже на второй день после операции. На третий день ее маму перевели в другое отделение клиники.

"Я считаю, что они просто не понимали, что с ней, и были разные диагнозы каждые 2-3 дня. Несколько раз звонили именно ночью, ближе к часу ночи. Возможно, потому что человек сонный, немного растерянный, не сразу понимает суть ситуации и, конечно, отвечает: "Да, да, конечно"", - рассказала Екатерина Бойчук.

По ее словам, сначала ее матери ставили диагноз пневмония, а впоследствии септический шок, хотя обследование, проведенное за день до хирургического вмешательства не выявило никаких признаков инфекции или пневмонии.

Екатерина говорит, что у мамы после операции вдруг образовалось отверстие в кишечнике, о котором врачи ей тоже сообщили ночью.

"Также ночью звонят и говорят: "Вот такая ситуация, дырка в кишечнике". Я – человек, который не понимает, как у человека, который спит, который лежит в больнице в реанимации, может просто так образоваться дырка", – рассказала Екатерина.

Когда же семья заговорила о переводе пациентки в государственную больницу, в клинике заявили, что она "нетранспортабельна". При этом стоимость ее пребывания, по словам Екатерины, достигала более тысячи долларов в сутки. Это заставило Екатерину залезть в долги, а через три недели ее мать умерла.

"Я сделала все для своей матери. Отправила ее в дорогую клинику, которой доверяет много людей – "Одрекс". Но сделали ли врачи все для моей матери? Или это была врачебная ошибка? Получилось так, что через 3 недели человек просто умер. Я доверяла этим врачам и этой больнице. Я считала, что "Одрекс" – достаточно хорошая больница, где работают умные врачи, которые знают, что делают. Почему-то я отдала предпочтение именно "Одрексу". Хотя сейчас понимаю, что государственная больница и врачи, которые там работают, не хуже, чем в "Одрексе". Возможно, даже лучше. Я бы сейчас в "Одрекс" не пошла", - призналась Екатерина Бойчук.

Небольшая операция, которая убила: история Ольги Мелай

Муж Ольги Мелай проходил курс химиотерапии в медицинском доме Odrex. Из-за необходимости регулярных пункций ему предложили установить специальный порт, чтобы облегчить введение препаратов. На сайте клиники, говорит Ольга, эту процедуру рекламировали как малоинвазивную, с минимальными рисками.

"Эта система маленькая. Она вшивается под кожу и используется, как всем нам знакомый порт в вену. Нам предложили провести операцию у них, на базе "Одрекса", сами врачи. Операцию нам представили как малоинвазивную, под местной анестезией. На сайте "Одрекса" есть реклама этой процедуры — это все могут увидеть. Она почти амбулаторно выполняется. И никаких рисков. Это очень легкая операция. И мы с ней согласились ", – вспоминает Ольга.

По ее словам, после того, как мужа забрали в операционную прошли часы. В результате хирурги сообщили, что "операция прошла успешно", и впереди у него "новая жизнь". Но вместо палаты его перевели в реанимацию и он оказался в критическом состоянии. В первые же сутки, по словам Ольги, из его грудной клетки откачали пять литров жидкости. В то же время она убеждена - если бы операция проводилась под местным наркозом, ее муж мог бы сообщить врачам о своем самочувствии.

"Спрашиваю: "где муж?" В реанимации. Дежурный анестезиолог говорит мне, что состояние критическое. До утра он не доживет", – рассказывает вдова.

Ольга подозревает, что ей могли не сообщить об остановке сердца у мужа.

Несмотря на это, врачи, по ее словам, после операции продолжили третий курс химиотерапии в больших дозах, чем два предыдущих.

Если там было что-то с сердцем, то нельзя было делать этот курс. Потому что они добили сердце этой химиотерапией. Шанс на ремиссию был. Но эта маленькая операция, с этой такой маленькой штучкой, уничтожила все старания и онкологов, и мои лично

Ее возмутили записи в документах, полученных в "Одрексе" относительно лечения ее мужа: там не было ни одного упоминания о самой операции, и ее последствиях.

"В выписках я увидела, что врачи написали, что нас взяли на лечение 28 апреля, на стационар. А мы пролежали у них 26-го, 27-го и 28-го апреля. В выписке нет ни слова об операции, о последствиях, о рекомендациях после этой операции. Единственное, что в выписке есть, это одна строка, в которой написано, что у пациента установлен порт. Где он установлен, кем он установлен – ничего этого в выписке нет", – рассказывает вдова.

Общая сумма, которую семья потратила на лечение и препараты, превысила 2,5 млн гривен.

Вдова говорит, что готова была не выносить конфликт в публичное пространство, однако ее возмутило поведение хирурга Виталия Русакова, одного из фигурантов уголовного дела по факту смерти еще одного пациента клиники "Одрекс". Его суд отправил под домашний контроль и обязал носить электронный браслет.

Русаков, по ее словам Ольги Мелай, в соцсетях хвастался браслетом на ноге, кофе и белым пианино.

"Безнаказанная жадность"

Герои документального фильма рассказывают о разных диагнозах и разных медицинских ситуациях, но описывают схожие паттерны: агрессивные финансовые требования, ночные звонки с просьбой дать согласие на новые процедуры, отсутствие адекватных объяснений от врачей "Одрекса", сфальсифицированные записи в медицинских документах и последствия, которые завершаются смертью или тяжелыми осложнениями.

Все они убеждены, что за каждой историей лечения в "Одрексе" стоят не только врачебные ошибки, но и системная проблема, когда жизнь пациента становится второстепенной по сравнению с прибылью.

Очевидно, что правоохранительные органы, а также Министерство здравоохранения должны отреагировать на рассказы этих людей и дать оценку действиям представителей клиники "Одрекс". Семьи, потерявшие близких хотят справедливости. В Украине все должны понимать, что человеческая жизнь в медицине не может быть ресурсом для выкачивания денег из близких, особенно после смерти пациента.

Напомним

Офис Генерального прокурора 25 октября сообщил, что Главное следственное управление Национальной полиции расследует обстоятельства смерти пациента после лечения в медицинском учреждении в Одессе.

По данным СМИ, речь идет о смерти местного бизнесмена-девелопера Аднана Кивана, который в мае-октябре 2024 года проходил лечение в клинике "Одрекс".

В ОГП отметили, что было сообщено о подозрении в ненадлежащем исполнении профессиональных обязанностей, повлекшем смерть пациента (ч. 1 ст. 140 УК Украины) двум врачам. Позже выяснилось, что речь идет о заведующем хирургическим отделением Виталии Русакове и враче-онкологе Марине Белоцерковской.

Следователи, опираясь на выводы экспертизы, считают, что действия этих двух врачей привели к смерти пациента.

"Подозреваемые врачи оказывали ему медицинскую помощь. Как засвидетельствовано комиссионной судебно-медицинской экспертизой, во время оказания медицинской помощи не было обеспечено надлежащего реагирования на признаки осложнения и приняты необходимые меры для его своевременного лечения. Эксперты пришли к выводу, что врачебная ошибка, ненадлежащее исполнение врачами своих профессиональных обязанностей из-за небрежного отношения к ним находятся в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти пациента", – говорится в сообщении ОГП.

Следствие считает, что во время оказания медицинской помощи медики допустили существенные ошибки, в результате чего у пациента развился сепсис, который на фоне онкологического процесса привел к смерти.

По данным источников УНН, хирург Русаков не назначил пациенту антибиотики после проведения операции и в дальнейшем игнорировал очевидные симптомы сепсиса. Кроме того, врачами был проведен ряд процедур, которые на тот момент пациенту были противопоказаны.

Бизнесмен умер 28 октября 2024 года.

В клинике же убеждают, что их врачи являются высококлассными специалистами и действуют в соответствии с протоколами.