Ночной арест вместо круглосуточного: апелляционный суд смягчил меру пресечения врачу Odrex по делу о смерти Аднана Кивана

Киевский апелляционный суд под председательством судьи Юлии Матвиенко сегодня изменил меру пресечения врачу-онкологу, гражданке Беларуси Марине Белоцерковской – фигурантке громкого дела о смерти одесского бизнесмена Аднана Кивана. Вместо круглосуточного домашнего ареста суд назначил подозреваемой ночной арест: с 23:00 до 5:00, сообщает УНН.

Мера пресечения в виде ночного домашнего ареста применена к подозреваемой до 28 декабря 2025 года включительно. Также на нее возложен еще ряд обязанностей, в частности, носить электронный браслет, являться к следователю и сдать все документы для выезда за границу. 

Врач Марина Белоцерковская является одной из двух подозреваемых в уголовном производстве по ч.1 ст.140 УК Украины – ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинским работником, повлекшее смерть пациента. Печерский районный суд Киева ранее избрал ей меру пресечения в виде круглосуточного домашнего ареста, однако апелляционная инстанция решила его смягчить.

Как сообщалось ранее, во время лечения Аднана Кивана Белоцерковская не обеспечила надлежащего реагирования на осложнения, не назначила необходимые препараты, включая антибиотики после операции, и проводила процедуры, которые были противопоказаны пациенту, учитывая его состояние. Экспертиза указывает на прямую причинно-следственную связь между действиями врача и смертью Кивана, который умер 28 октября 2024 года. Отметим, в течение месяца после смерти девелопера клиника уволила Белоцерковскую.

Подозреваемая в медицинской халатности врач уже нашла новую работу. Как сообщил адвокат Белоцерковской во время заседания – сейчас подозреваемая работает в одной из столичных частных клиник и сопровождает лечение 17 пациентов.

По этому же делу подозрение объявлено и заведующему хирургическим отделением Odrex Виталию Русакову. На прошлой неделе апелляционный суд аналогично изменил ему меру пресечения с круглосуточного на ночной арест.  

Что во время условий "комендантского часа" в украинских городах означает, что Киевский апелляционный суд фактически оставил обоих подозреваемых по делу о смерти пациента с теми же ограничениями, что действуют для всех украинцев.

Такое решение Киевского апелляционного суда вызывает возмущение в обществе, которое усиливается еще и поведением подозреваемого Русакова. Например, после смягчения меры пресечения Русаков смеялся и шутил, а уже после заседания опубликовал в соцсетях селфи с электронным браслетом. Семьи погибших пациентов назвали такие действия "циничной демонстрацией неуважения" ко всем пострадавшим, которые умерли или значительно ухудшили здоровье из-за "лечения" в Odrex. 

Новые пострадавшие из-за лечения в "Одрекс"

Смерть Аднана Кивана стала переломным моментом, после которого другие пострадавшие от "лечения" в клинике "Одрекс" осмелились говорить. Их истории стали основой документального фильма "Осиное гнездо", который показал масштабы того, что происходит в стенах клиники.

Светлана Гук, муж которой умер в "Одрексе". Пока он лежал в реанимации, клиника, по ее словам, выставляла счета по 80-90 тысяч гривен ежедневно. Женщина подозревает, что мужа могли удерживать на аппаратах даже после клинической смерти – но не для спасения, а для того, чтобы продолжать выставлять счета. Когда женщина не могла больше платить – ей прямо предложили отдать документы на квартиру, чтобы юристы клиники быстро ее продали. После смерти мужа клиника, не остановившись, подала на нее в суд, требуя дополнительно 900 тысяч гривен. 

Другой пациент, Владимир, пришел в "Одрекс" на операцию, во время которой его, вероятно, инфицировали бактерией Serratia Marcescens. Эта бактерия передается через грязные руки или инструменты. В клинике это не опровергали, заявив, что "это реанимация – здесь можно подхватить все что угодно". Такой ответ, может свидетельствовать о понимании сотрудниками, что реанимация в клинике не соответствует заявленным стандартам, не является стерильной, и что это системная проблема, а не разовый случай. Инфекция поразила 85% легких Владимира, его ввели в медицинскую кому, он потерял 15 кг. Жена Владимира  до сих пор повторяет, что ее муж "просто чудом выжил после этого лечения".

Кристина Тоткайло рассказывает об отце, которому по настоянию врачей "Одрекса" назначили  агрессивную химиотерапию, несмотря на предостережения киевских специалистов. Она вспоминает обещания, что "спасут голос и гортань", и то, как отец вернулся домой уже практически без шансов на жизнь. Агрессивное лечение, по ее мнению, не просто не помогло – оно его сломало.

Екатерина Бойчук вспоминает, как отправила маму в "дорогую клинику с хорошей репутацией", а через три недели забрала ее тело. Мать перенесла операцию, но врачи, по словам Екатерины, так и не смогли определиться с диагнозом. Ежедневные звонки ночью, путаные объяснения, бесконечные суммы в счетах – и смерть. Екатерина говорит: "я верила этим врачам, а теперь не доверю им даже рецепт от простуды".

Все эти истории с разными диагнозами, разными обстоятельствами, разными людьми имеют одну общую черту – ощущение того, что жизнь пациентов в "Одрексе" ценится значительно меньше, чем деньги, которые можно получить за "лечение". Пострадавшие и семьи умерших говорят о врачебных ошибках, о халатности, о цинизме, но прежде всего – об отсутствии элементарной человечности.

Пока следствие продолжается, все больше людей приходит с новыми историями. И каждая из них звучит, как новое доказательство того, что проблема  значительно глубже, чем отдельные врачи. Проблема, кажется,  в самой конструкции клиники "Одрекс", которая позволяет такое отношение к людям, их здоровью и жизни.

"Одрекс" под давлением новых свидетельств

Эти истории разные по диагнозам, возрасту пациентов и обстоятельствам, но все они говорят об одном: человеческая жизнь в "Одрексе" является не ценностью, а ресурсом. Пострадавшие говорят о врачебной халатности, фальсификациях документов, финансовом давлении, цинизме и холодном стремлении к прибыли любой ценой.