Из-за неявки адвоката суд не смог рассмотреть вопрос отстранения от должности врача-онколога, чей пациент умер в скандальной клинике "Одрекс"

Киевский апелляционный суд не смог рассмотреть вопрос об отстранении от исполнения обязанностей врача-онколога Марины Белоцерковской, которая занималась лечением бизнесмена Аднана Кивана, умершего в скандальной одесской клинике "Одрекс". На заседание не явился адвокат подозреваемой, поэтому заседание отложили до 10 декабря, передает корреспондент УНН.

Ранее Печерский районный суд Киева отказался отстранить Марину Белоцерковскую от должности врача-онколога, которую она сейчас занимает в частной клинике DENIS (ДЕНИС). Ходатайство прокуратуры было заявлено в рамках уголовного производства, открытого по факту смерти бизнесмена в одесской клинике "Одрекс", где ранее работала Белоцерковская. Онколога Марину Белоцерковскую и заведующего хирургическим отделением "Одрекса" Виталия Русакова подозревают в ненадлежащем исполнении профессиональных обязанностей, повлекшем смерть пациента (ч. 1 ст. 140 УК Украины).

В начале заседания Марина Белоцерковец заявила суду, что против того, чтобы журналисты ее снимали.

Я против того, чтоб меня снимали

Коллегия суда решила в дальнейшем проводить заседание в закрытом режиме, чтобы избежать разглашения данных, касающихся онкологического заболевания покойного.

Кроме того, Белоцерковская сообщила суду, что против того, чтобы заседание проходило в отсутствие одного из ее защитников. Обычно с целью затягивания судебного разбирательства защита использует именно тактику отсутствия одного из адвокатов на судебном заседании, и суд вынужден откладывать рассмотрение вопроса.

Судебное заседание перенесли на 12:30 10 декабря.

Ранее УНН сообщал, что "Одрекс" уволил Белоцерковскую почти сразу после смерти ее пациента. Однако это не помешало врачу устроиться на работу в столичную частную клинику DENIS (ДЕНИС), где она уже работает более полугода. Сейчас Белоцерковская сопровождает лечение 17 пациентов.

На сайте "ДЕНИС" указано, что ранее Белоцерковская работала врачом-онкологом в ООО "Дом Медицины", то есть в клинике "Одрекс". Ее врачебное кредо: "Одинаково важен и тот, кто лечит, и тот, кого лечат"

Во время предыдущих заседаний сторона обвинения ссылалась на выводы судебно-медицинской экспертизы, согласно которым пациент умер от сепсиса 27 октября 2024 года. Стоит отметить, что с мая по октябрь 2024 года Аднан Киван проходил лечение в клинике "Одрекс" у Марины Белоцерковской, а операцию ему провел Виктор Русаков. Онколог Белоцерковская также находилась на постоянной связи с родными бизнесмена и давала свои рекомендации относительно его дальнейшего лечения.

Как ранее сообщал УНН, хирург Виталий Русаков после операции не назначил пациенту антибиотики, что, по версии следствия, способствовало развитию у него сепсиса. Кроме того, врачи вовремя не отреагировали на инфекцию, а наоборот, в день смерти пациента уверяли его родных, что сепсиса у него нет.

И Марина Белоцерковская, и Виталий Русаков находятся под ночным домашним арестом и обязаны носить электронный браслет.

Такая мера пресечения во время действия "комендантского часа" в украинских городах означает, что суд фактически оставил обоих подозреваемых по делу о смерти пациента с теми же ограничениями, которые действуют для всех украинцев.

Это, в частности, вызвало возмущение в обществе, которое усиливается еще и поведением подозреваемого Русакова. Например, после смягчения меры пресечения Русаков смеялся и шутил, а уже после заседания опубликовал в соцсетях селфи с электронным браслетом. Семьи погибших пациентов назвали такие действия "циничной демонстрацией неуважения" ко всем пострадавшим, которые умерли или почувствовали значительное ухудшение здоровья из-за "лечения" в Odrex.

Новые пострадавшие из-за лечения в "Одрекс"

Смерть Аднана Кивана стала переломным моментом, после которого другие пострадавшие от "лечения" в клинике "Одрекс" осмелились говорить. Их истории стали основой документального фильма "Осиное гнездо", который показал масштабы того, что происходит в стенах клиники.

Светлана Гук, муж которой умер в "Одрексе", рассказывает, пока он лежал в реанимации, клиника выставляла счета по 80-90 тысяч гривен ежедневно. Женщина подозревает, что мужа могли удерживать на аппаратах даже после клинической смерти – но не для спасения, а для того, чтобы продолжать выставлять счета. Когда женщина не могла больше платить – ей прямо предложили отдать документы на квартиру, чтобы юристы клиники быстро ее продали. После смерти мужа клиника, не остановившись, подала на нее в суд, требуя дополнительно 900 тысяч гривен.

Другой пациент, Владимир, пришел в "Одрекс" на операцию, во время которой его, вероятно, инфицировали бактерией Serratia Marcescens. Эта бактерия передается через грязные руки или инструменты. В клинике это не опровергали, заявив, что "это реанимация – здесь можно подхватить все что угодно". Такой ответ может свидетельствовать о понимании сотрудниками, что реанимация в клинике не соответствует заявленным стандартам, не является стерильной, и что это системная проблема, а не разовый случай. Инфекция поразила 85% легких Владимира, его ввели в медицинскую кому, он потерял 15 кг. Жена Владимира до сих пор повторяет, что ее муж "просто чудом выжил после этого лечения".

Кристина Тоткайло рассказывает об отце, которому по настоянию врачей "Одрекса" назначили агрессивную химиотерапию, несмотря на предостережения киевских специалистов. Она вспоминает обещания, что "спасут голос и гортань", и то, как отец вернулся домой уже практически без шансов на жизнь. Агрессивное лечение, по ее мнению, не просто не помогло – оно его сломало.

Екатерина Бойчук вспоминает, как отправила маму в "дорогую клинику с хорошей репутацией", а через три недели забрала ее тело. Мать перенесла операцию, но врачи, по словам Екатерины, так и не смогли определиться с диагнозом. Ежедневные звонки ночью, путаные объяснения, бесконечные суммы в счетах – и смерть. Екатерина говорит: "я верила этим врачам, а теперь не доверю им даже рецепт от простуды".

Все эти истории с разными диагнозами, разными обстоятельствами, разными людьми имеют одну общую черту – ощущение того, что жизнь пациентов в "Одрексе" ценится значительно меньше, чем деньги, которые можно получить за "лечение". Пострадавшие и семьи умерших говорят о врачебных ошибках, о халатности, о цинизме, но прежде всего – об отсутствии элементарной человечности.

Пока следствие продолжается, все больше людей приходит с новыми историями. И каждая из них звучит как новое доказательство того, что проблема значительно глубже, чем отдельные врачи. Проблема, кажется, в самой конструкции клиники "Одрекс", которая позволяет такое отношение к людям, их здоровью и жизни.