Готова ли Германия к внешней политике, соответствующей ее масштабам?

После Второй мировой войны Германия отдала внешнюю политику на откуп своим главным союзникам Соединенным Штатам, Франции и Британии, а сама воздерживалась от серьезных ролей в военных операциях во имя пацифизма, - пишет The Economist в переводе ПрессОрг.

Только с 1998 по 2005 год тогдашний канцлер Герхард Шредер и министр иностранных дел Йошка Фишер иногда показывали немецкие мышцы, например, посылая войска на Балканы. Под руководством преемника Шредера Ангелы Меркель страна вернулась к старому. Министр иностранных дел ФРГ с 2009-го по 2013-й Гидо Вестервелле назвал это «культурой сдержанности».

Однако союзники в такой сдержанности Германии все чаще видели «уклонение от работы в международном сообществе», как выразился президент ФРГ Йоахим Гаук в выступлении на конференции по вопросам безопасности в Мюнхене 31 января. Немецкая дипломатическая элита уже давно испытывает нарастание недовольства в Вашингтоне, Париже и Лондоне из-за того, что их страна не делает своего взноса.

В частности, возмущались отказом Берлина в 2011 году поддержать резолюцию Совета Безопасности ООН, которая позволяла боевые действия в Ливии.

Президент Гаук, который не имеет политических полномочий, а выступает как голос совести собственного государства, призывает немцев сделать шаг вперед. Он согласовал свое выступление с Франком-Вальтером Штайнмайером, который в декабре сменил Вестервелле на посту министра иностранных дел и занимал ее еще во время первого канцлерства Меркель с 2005-го по 2009-й. Новый министр обороны Германии (а возможно, и будущая кандидат на кресло канцлера) Урсула фон дер Лайен также высказалась в поддержку большей активности страны. То же, но осторожнее сделал и Норберт Реттген, председатель Комитета по иностранным делам в Бундестаге.

И только сама Меркель четко не озвучила собственной позиции по этому поводу. Такая ее привычка: она сначала ждет, пока другие выскажут свои мысли, наблюдает за дискуссией, а уже потом говорит свое слово. Но непонятно, как канцлер могла позволить двум своим министрам зайти так далеко, если она не разделяет их взглядов.

Что подразумевают дипломаты, обещая сейчас «большую вовлеченность»? Главная цель Штайнмайера - вернуть Министерству иностранных дел ответственность за поддержание отношений с Европейским Союзом, которая в самые черные дни кризиса евро перешла в Министерство финансов. Первый шаг он сделал, взяв на работу Мартина Котгауса, бывшего пресс-секретаря министра финансов Вольфганга Шойбле.

Штайнмайер хочет улучшить сотрудничество с Францией, и не только по вопросам ЕС. Источник в Министерстве иностранных дел свидетельствует, что речь идет о такой взаимовыгодной политике, когда Германия станет активнее поддерживать Францию в Африке, а Франция - Германию в Восточной Европе. Это заставляет ФРГ прямо сейчас сдавать непростой экзамен в Украине. Но Штайнмайер также ищет невоенные способы улучшения международного партнерства. Например, считает, что Германия должна предложить утилизировать сирийское химическое оружие, ведь есть все необходимое для этого, даже если немцам такая идея не нравится.

Урсула фон дер Лайен в принципе готова идти дальше, к согласованию европейской политики безопасности, в которой Германия будет играть одну из ключевых ролей. Однако, поскольку все это в лучшем случае является очень отдаленной перспективой, сначала она попытается хотя бы стереть негативное отношение к участию Германии в военных операциях среди ее граждан. Примерно 5 тыс. немцев участвуют в 13 миссиях по всему миру, поддерживая союзные войска. Когда НАТО выведет свои части из Афганистана, немецкие солдаты, очевидно, останутся в составе ограниченного западного контингента в этой стране.

Однако конкретные предложения фон дер Лайен кажутся несущественными. В Мали, где французы противостоят захвату власти джихадистами, она хочет увеличить численность немецких военных инструкторов со 100 до 250. В Центральноафриканскую Республику, где французы пытаются остановить кровопролитные столкновения между мусульманами и христианами, - послать военную авиацию для транспортировки раненых.

Эти африканские миссии - стратегические декорации для настоящих национальных интересов, говорит Ульрих Шпек из аналитического центра Карнеги - Европы. Германии стоит больше заниматься восстановлением равновесия в связях с азиатскими государствами, где по экономическим причинам она в последнее время отдавала предпочтение Китаю, меньше внимания обращая на Юго-Восточную Азию и Японию. А еще ФРГ должна заставить ЕС выработать согласованную позицию в отношении президента России Владимира Путина.

Впрочем, последние сигналы от немецкой элиты свидетельствуют о больших изменениях. Уже есть понимание того, что Соединенные Штаты не смогут (или не захотят) быть всегда готовыми и, как прежде, решать проблемы Европы в будущем. От начала скандала с прослушиванием американцами немецких чиновников, который взорвался прошлым летом (из последних новостей - США прослушивали телефон не только Меркель, но и Шредера еще с 2002-го), доверие к бывшему защитнику упало, хотя Штайнмайер и фон дер Лайен пытаются остановить раскол. В целом, в дебатах снова заметна уверенность ФРГ в своих силах. После 69 лет искупления грехов она, по словам Гаука, стала «хорошей Германией, лучшей за всю историю».

Самой большой проблемой остается общественное мнение внутри самой страны. По данным последнего опроса, 62 % немцев не воспринимают идеи фон дер Лайен по активизации немецкой армии за рубежом. Поэтому Штайнмайер планирует в течение этого года не только осуществлять зарубежные вояжи, но и объездить всю ФРГ, чтобы убедить избирателей: пора переосмыслить свой созерцательный и часто морализаторский пацифизм.

«В Германии есть настоящие пацифисты, но вместе с тем много и людей, которые прикрывают бывшими проступками страны свою лень или нежелание вмешиваться в мировые процессы», - заявил Гаук в Мюнхене. И даже политической левой, которая все еще косо смотрит на НАТО и иногда даже на ЕС, защищать такие подходы становится все труднее.

Оригинал: The Economist. Перевод: ПрессОрг24 http://pressorg2.com/. Карикатура: The Economist.