Юрий Михальчишин: Крах нынешней команды может стать крахом украинской государственности в целом

Депутат от «Свободы» о Майдане как пути к реставрации старых политических элит, альтернативе государственной монополии на насилие, возможности российского военного вмешательства и черных тучах над Кабинетом Министров.

Это он с трибуны Верховной Рады обещал «донецко-фашистским захватчикам», что уже вскоре к ним придут и гуцулы с трембитами, и шахтеры с битами. Это он писал, что смерти не существует, предупреждал, что темнота надвигается, и обещал, что «мы встретим ее вместе, плечом к плечу».

Зимой 2013-2014 Юрий Михальчишин, один из самых ожидаемых потенциальных полевых командиров Майдана, из поля зрения широкой общественности неожиданно исчез. Провластные СМИ радостно называли его «похороненной надеждой» и утверждали, что депутат где-то отдыхает. Рядовые активисты с ностальгией вспоминали «достойные Дудаева» речи и ждали чуда.

Михальчишин почти все это время провел на Майдане. Дежурил в Октябрьском по ночам. Часами отвечал на вопросы жителей дворца в тамошней зале заседаний. Ездил ловить
«титушек». Бегал в прокуратуру, суды и больницы. Однако не выступал со сцены. Почти не появлялся в СМИ. Может, нечего было сказать. А может, просто не считал эту войну своей личной.

- Многие ожидали, что во время революции вы будете вести себя совсем иначе...

- На первых многолюдных акциях в Киеве для меня стало очевидно, что характер изменений, которые станут результатом революции, не будет окончательным. Речь пойдет не просто о реализации задекларированных целей Майдана - будет попытка если не реставрации, то частичного воспроизведения элит, которые были отстранены от власти режимом Януковича в 2010 году. Это было понятно по характеру формирования стратегии Майдана на штабных совещаниях в Доме профсоюзов. Несмотря на настроение, которое доминировало тогда на майдане - это настроение нуждалось в быстром переходе к более решительным действиям, - стратегия позиционного противостояния была принята Штабом национального сопротивления вполне сознательно. Она была чрезвычайно трудной для реализации многими тысячами майдановцев. Люди мерзли в лютые морозы без конкретного плана действий, без конкретной перспективы, которую озвучивали руководители, и порождали очень разные эмоции - от уныния до желания идти на радикальные действия. Эти эмоции сталкивались, порождали многочисленные дискуссии, что уже тогда превращало Майдан в нечто совершенно отдельное от сцены, преданное парламентской оппозиции и общественным деятелям.

- Почему вы не выступали на этой сцене?

- Люди были морально подавлены. Требовали чего-то совсем другого, не пламенных призывов со сцены - призывов свергнуть режим, за которыми не следовали никакие конкретные практические наступательные действия. Я тогда понимал, что после нескольких успешных массовых митингов наступил период серьезного разочарования в лидерах протеста. И осознал, что обычная риторика, которая имеет краткосрочную цель - психологически подготовить общество к активным наступательным действиям, - в этом случае не будет иметь никакого смысла, будет бутафорной. Поэтому я считал целесообразным просто заняться организационной работой, обеспечить жизнедеятельность базы протестующих на Октябрьском дворце, где мы, кстати, выдержали первый штурм десятого декабря с львовскими и хмельницкими ребятами.

Уже тогда стало понятно, что режим реализует какую-то не совсем очевидную стратегию. Ибо штурм, несмотря на его массовость, имел характер скорее демонстративный и побудительный, чем был реальным намерением разогнать Майдан. Затем стали раздаваться многочисленные нарекания на нерешительность оппозиции, ее нерезультативность и, не желая вступать в эти диспуты, я сознательно решил отказаться от широкой публичной аудитории, чтобы не добавлять антагонизма в дискуссии о том, что парламентская оппозиция, несмотря на ее пламенную риторику, не способна эффективно возглавить протест и действенно им управлять.

- Вы были согласны с этим тезисом?

- Я присутствовал на заседаниях Штаба национального сопротивления, контактировал с основными лидерами, которые руководили процессом. И, несмотря на это, не мог увидеть ни четкой стратегии, которая простиралась хотя бы на несколько дней вперед. У меня это вызвало некоторое непонимание. Однако я убеждал себя в том, что, возможно, мне не все известно, а на самом деле план есть. Он четкий, конкретный и рассчитан поэтапно для того, чтобы организовать длительное позиционное противостояние, в котором режим проигрывает быстрее, чем народ, который восстал против него. Но чем больше я общался с протестующими на ночных дежурствах, тем больше убеждался, что эта стратегия имеет ошибочный характер. Люди готовы были стоять долго, но началось серьезное разочарование в лидерстве, которое с первых дней взяла на себя тогдашняя оппозиция.

- Вы не видели четкой стратегии. И, наверное, могли предложить собственную?

- На самом деле, когда мы обсуждали возможности быстрого перехода к активным действиям и возможности, скажем так, более жесткого реагирования на применение силы спецподразделениями МВД, получали заверения в том, что для этого есть определенные ресурсы, определенные материальные средства... Всем понятно, о чем идет речь. Однако применять их не время. Хотя в момент, когда эта потребность наступит, они будут оперативно доставлены на Майдан.

- Разве потребность так и не наступила?

- Все это напоминало известную пьесу Сэмюэла Беккета «В ожидании Годо». Ее главные герои отвлекаются от своих повседневных и нужных дел, ожидая какого-то Годо, который придет и решит все их проблемы. Таким же образом радикальная часть митингующих была в то время убеждена, что руководство штаба национального сопротивления обеспечит их необходимыми средствами для обороны и активного наступления в случае такой необходимости. В соответствии с этим те, кто стремился к быстрому переходу к действенной конфронтации с силами режима, успокаивали себя, что продолжается накопление сил, все происходит согласно каким-то таинственным графикам, и вот-вот этот момент будет объявлен, а за ним начнется быстрое и безукоризненное выполнение какого-то серьезного резервного плана.

События 18 февраля оставили больше горечи из-за того, что задекларированное «мирное наступление» с первых часов утра предвещало очень трагические и, к сожалению, летальные последствия. Когда выстраивались сотни возле Октябрьского дворца, я видел огромное количество протестующих без серьезных средств защиты - в самодельных бронежилетах, в пластиковых оранжевых касках. Было понятно, что готовность самообороны к противостоянию милицейскому спецназу была ниже, чем она могла бы быть. Стало понятно, что никаких крупных резервов мифического огнестрельного оружия, которое так ждали протестующие как последнего аргумента в споре со спецподразделением «Беркут», не будет. Хотя я уверен, что Штаб национального сопротивления имел достаточно финансовых ресурсов, времени, необходимых связей, специалистов с опытом ведения боевых действий для того, чтобы в конце декабря 2013 полностью обеспечить Майдан короткоствольным и автоматическим оружием.

Кроме того, план действий на тот день был хаотичным. Возле Мариинского парка и в Крепостном переулке произошли столкновения, исход которых мог быть намного успешнее при наличии там централизованного командования. Во время скоординированной атаки
«Беркута», ВВ и «титушек» со стороны парка произошло определенное замешательство, под удар попали не самые боеспособные сотни, а те круги митингующих, в которых были и женщины, и пожилые люди. Эти круги уже после взрывов светошумовых гранат начали оттеснять боевые сотни, которые первоначально не могли пройти вовремя на передний край...

Даже планомерное отступление Крепостным переулком, к сожалению, превратилось в скором выходе на улицу Грушевского. И тогда там, в ограниченном пространстве, состоялась бойня, которую забыть очень трудно. Атаковали с трех сторон. Очень трудно забыть огромное количество оставленных на поле боя металлических касок, которые потом подбирали «титушки» как трофеи. Очень трудно забыть, как в проходных дворах Крепостного переулка и Шелковичной вооруженные травматами и металлическими палками «титушки» добивали митингующих. В этом им помогали бойцы ВВ. И никогда, пожалуй, не забыть момент, когда трое крепких бойцов спецподразделения ВВ «Омега» добивали ногами человека в наручниках в десяти метрах от четвертого подъезда Верховной Рады Украины.

Нам удалось спасти мужчину, затянуть в медпункт Верховной Рады. Журналисты, которые тогда находились в кулуарах, впервые в непосредственной близости к своему привычному месту работы увидели смерть. Смерть в виде закамуфлированного милицейского монстра, который уже почувствовал вкус крови.

Тогда вновь запылали баррикады на Грушевского. Были подожжены грузовики на улицах. Черная туча окутала Кабинет Министров. А из Мариинского парка раздавались крики людей, которых там добивали «титушки».

- Вечером 18 февраля было объявлено «антитеррористическую операцию» ...

- Антитеррористическая операция возникла на поздних этапах протеста, когда стало понятно, что Майдан ни при каких условиях не разойдется сам собой из-за деморализации или недостатка ресурсов. Когда стало понятно, что Майдан не удастся разогнать традиционными методами вытеснения массы протестующих большим количеством экипированных спецназовцев. Когда стало понятно, что разрастание Майдана неизбежно не только в столице Украины, но и в регионах. С этого момента, очевидно, начали рассматривать планы спецопераций, которые задействовали совсем другие ресурсы и средства и предполагали совсем другие методы ликвидации протеста.

- Почему целенаправленно убивали? Почему стреляли в голову, а не по ногам?

- В командной элите режима на тот момент победили радикальные настроения, которые длительное время подавляли и игнорировали в выборе стратегии ликвидации Майдана. Они себя очень долго сдерживали.

- На что они рассчитывали?

- На страх. На ликвидацию достаточного количества активных протестующих, которое остановило бы поток новых участников акций протеста на Майдан. Кроме того, очевидно было задумано спровоцировать иррациональную и неуправляемую атаку, которая бы дала возможность выманить за пределы Майдана несколько тысяч человек, которые попали бы под плотный огонь автоматического оружия. После того, как количество жертв составило бы несколько сотен, должен наступить, по расчетам авторов замысла, полный слом настроений протестующих, панический страх и полное разочарование в компетентности руководства Штаба национального сопротивления. После того, очевидно, Майдан должен был распасться. Тогда оставалось только ликвидировать лидеров и заняться физическим вытеснением остатков протестующих за пределы центра столицы с их последующим задержанием и заключением.

- Как вы объясните свое высказывание о том, что претендовать на должность в правительстве сейчас - самоубийство ...

- Да. «Свобода» способна делегировать своих специалистов в исполнительную ветвь власти в каждой сфере. Однако в матрице, которая требует определенных договоренностей, компромиссов, определенных квот, мы чувствуем себя очень дискомфортно после того, что произошло в последние три дня акций протеста. Ценой жертв была оплачено победа, которая для большинства оппозиционных лидеров была неожиданной. Сейчас происходит трансформация капитала доверия, который получила оппозиция, когда начинала акции протеста и взяла на себя ответственность за их успешное завершение. Трансформация капитала доверия в достаточно неожиданный уровень недоверия и неприятия Майданом, который выстоял и победил. Майдан начинает прохладно относиться к тем, кто возглавлял его на первых этапах.

- Сможет ли Майдан предложить собственных лидеров?

- Общественный сектор Майдана показал чрезвычайное количество талантливых, профессиональных, амбициозных и харизматичных людей, способных заполнить очень разные и ответственные ветви исполнительной власти. Однако стоит учитывать сегодняшние условия. Полный крах бюджетной системы. Практически геополитическая изоляция, в которой оказалась Украина из-за отказа от разрекламированного курса на евроинтеграцию. Отсутствие иностранных инвестиций. Падение промышленного производства. Сокращение рабочих мест. Паника на фондовой бирже и падение курса национальной валюты ... Все это создает очень неблагоприятный контекст для начала деятельности любого правительства. Он может состоять из профессиональных, грамотных и абсолютно прозрачных с коррупционной точки зрения людей, но любая команда сейчас будет обречена на очень скромные результаты своей деятельности даже по самой слаженной системе работы и при наиболее благоприятных условиях. А благоприятных условий, сейчас, видимо, не будет.

К тому же длительное желание очистить власть наталкивается на холодные айсберги реалий формирования новой команды. Это доминирование одной парламентской силы, факт стремительного наращивания политического капитала известным олигархом Петром Порошенко. За последние недели протестов его вес возрос непропорционально высоко относительно момента, с которого он начинал попытки претендовать на лидерство.

Вместе движения, которые завоевали авторитет и широкую поддержку своей деятельностью на Майдане, сейчас заслуженно претендуют на то, чтобы принять участие в формировании власти - это самооборона, Правый сектор, Автомайдан.

Синхронизировать такие крайне различные среды и специалистов, которых они способны делегировать, будет чрезвычайно сложно. Хотя вполне возможно. Впрочем, проблема заключается еще и в том, что их работа, к сожалению, будет подчинена не столько практическим задачам обновления и восстановления страны, сколько необходимостью ведения политической избирательной кампании от 25 мая 2014 кандидатами на пост президента Украины.

- Но почему претендовать на должность - самоубийство? Из-за неблагоприятных условий и возможной потери рейтинга?

- Период деятельности этого первого правительства будет чрезвычайно непродолжительным. От двух до четырех месяцев. Затем - переформатирование или полная замена. В таких условиях говорить о стратегических перспективах очень сложно, а заниматься латанием дыр - неблагодарное дело. Не только с точки зрения дальнейших электоральных перспектив или личного рейтинга. Впереди - чрезвычайно сложная и напряженная дорога к разрушению мифа, который мы получили в наследство от прежней власти, о том, что управление государством является искусством. Это обычный менеджмент. В больших масштабах.

Однако в тех условиях, которые складываются сейчас, когда речь идет о полной перезагрузке государства - от экономики до политической, социальной, культурной и гуманитарной сфер, - этот менеджмент нельзя воплотить любой узкой группой людей. Если не будет широкого встречного движения снизу, говорить о долгосрочных политических успехах невозможно. Однако снизу будут наблюдаться ожидания относительно быстрого и ощутимого поднятия социальных стандартов, быстрого обеспечения роста количества рабочих мест, быстрой и эффективной национализации незаконно приватизированного имущества. Все это очевидно вступает в противоречие с теми обязательствами, которые берет на себя новая команда во взаимоотношениях с иностранными партнерами, которые гарантируют предоставление Украине внешней финансовой помощи фактически в обмен на сохранение статус-кво в сфере многих социально-экономических отношений, которые украинцы четко понимают как наследство олигархического режима. Раскулачивание олигархов, за исключением наиболее одиозных и наиболее четко прилегающих к личному окружению Виктора Януковича, будет очень негативно воспринято и в Вашингтоне, и в Брюсселе. А без этого перезагрузить систему практически невозможно.

- Как насчет запрета КПУ? Этого «снизу» также будут требовать?

- Не исключаю, что в ближайшие недели будут требовать не только запрета КПУ, но и Партии регионов. С другой стороны, мы сейчас наблюдаем ускоренный выход из ПР депутатов, попавших туда как «тушки», а до того много лет успешно и эффективно работавших в команде БЮТ. Соответственно, нас не должно удивить, что многие члены фракции ПР смогут органично вписаться в новую властную команду. Это пройдет для них безболезненно и нетравматично. А Майдан станет это толковать как очевидную измену задекларированных ценностей и приоритетов по люстрации политических элит. Это создаст проблему. Запретив Партию регионов, мы должны совершенно четко понимать, что не избавимся от присутствия ее бывших работников в новом парламентском большинстве, которое уже сейчас формируется.

Не нужно отбрасывать и вполне очевидных фактов интенсивного переговорного процесса между бывшими регионалами и сегодняшними представителями большинства, в котором регионалы будут стремиться обеспечить себе место под солнцем.

- Регионалы регионалами, но запрет КПУ - идеологический.

- Это будет реализовано. Наверное, очень быстро. Однако для того, чтобы перезагрузить систему, придется запрещать и то, что останется от ПР, - и это, к сожалению, не приведет к ожидаемому эффекту, ибо огромное количество бывших регионалов вполне прогнозируемо рассчитывают на то, чтобы найти свое место в системе координат широкой коалиции, которая будет поддерживать Юлию Тимошенко на президентских выборах.

- Планирует ли «Свобода» ставить вопрос легализации оружия?

- Проект закона о свободном владении короткоствольным огнестрельным оружием у нас разработан и зарегистрирован. Его принятие имело целью не только обеспечить выполнение одного из главных требований Майдана - создание атмосферы, в которой украинцы не боятся правоохранительных органов и криминалитета, потому что смогут сами себя защитить. Это позволит снять напряженность из-за того простого факта, что в течение последних недель многие украинцы, готовясь к противостоянию с силами режима, в той или иной степени пытались купить огнестрельное оружие - и для самозащиты, и для активных наступательных действий. Несмотря на то, что акции завершились, режим пал, а правоохранительные органы больше не представляют непосредственной угрозы для граждан, часть единиц огнестрельного оружия продолжают греть души и карманы наших сограждан, которые совсем не спешат с ней расставаться. Законопроект мог бы, легализировав право граждан на ношение огнестрельного оружия, снять возможную напряженность и предотвратить ухудшение криминогенной ситуации.

- Большинство проголосует «за»?

- Это будет одним из первых тестов на монолитность нового парламентского большинства и на его готовность адекватно реагировать на требования общества, стремительно повзрослевшего, и в своих зрелых и вполне прагматичных требованиях к власти опережающего политическую элиту. Которая в свою очередь остается очень наивной в своих стремлениях коммуницировать с украинцами с помощью политтехнологий и масс-медиа, а не путем выполнения требований, которые являются объективными потребностями времени.

Этот законопроект, очевидно, покажет, что большое количество представителей вчерашней оппозиции продемонстрируют патологический страх перед самодостаточными, свободными и опасными для них гражданами, которые способны не только защитить себя, а, в случае необходимости, защититься от посягательства на широкий круг своих прав и, солидаризовавшись, смогут представить альтернативу государственной монополии на насилие.

- Возможна ли русская интервенция?

- Отвергать вариант полномасштабного военного вмешательства России в случае поддержки местных элит Востока и Юга Украины сейчас не приходится. Пока, насколько нам известно, моделируется только сценарий локальной операции в направлении Севастополя, который, собственно, является не просто самым пророссийским городом Украины, но и местом наибольшей концентрации российских милитаристских ресурсов.

- Сейчас они собираются проводить референдум...

- Этот референдум является заготовкой российской агентуры в политической элите крымского полуострова, которая в своих заявлениях, действиях и призывах является вовсе не самостоятельным субъектом политической игры, а марионеткой специалистов из разведывательных структур Черноморского флота РФ, которые сейчас очевидно реализуют сценарий, который они давно уже разрабатывали на случай дестабилизации ситуации в Украине. Это тот козырь, который Россия традиционно использовала во взаимоотношениях с украинским руководством. Сейчас мы увидим, насколько плодотворно работали русские последние 20 лет. Подозреваю, что достаточно результативно.

- Чем это нам грозит?

- Уже сейчас видно, что Киев не контролирует происходящее в Крымской автономии. Местные органы власти четко ориентированы на то, чтобы не подчиняться указаниям, которые поступают из столицы. Местные экономические и теневые группы влияния традиционно ориентируются больше на своих партнеров из Российской Федерации. Население, которое обрабатывали российские СМИ, искренне готово симпатизировать дальнейшей эскалации конфликта. Вопрос потери контроля Киева над полуостровом - при переходе ко второй фазе конфликта - вопрос нескольких дней или недель... Если руководство РФ действительно решит полностью этот сценарий реализовывать до окончательного успешного результата.

- «Успешный» результат - это не только Крым?

- Я думаю, что Крым станет плацдармом для российского вторжения - в случае, если Кремль примет подобное решение. После Крыма, очевидно, наступит очередь Одессы, Николаева. Подобные процессы будут происходить в Харькове, Луганске. В Донецке, вопреки традиционным стереотипам, процесс, возможно, будет несколько тяжелее протекать, поскольку там сосредоточено значительное количество активов финансово-промышленных групп, которые довольно скептически относятся к будущему пребыванию в пределах РФ. Там российские технологии могут подвергнуться серьезному сопротивлению.

На уровне официального Киева мы сейчас наблюдаем лишь уровень декларативных заявлений с осуждением сепаратистских действий. О практических шагах - таких, в частности, как проведение локализации массовых мероприятий с сепаратистскими лозунгами, проведение превентивных задержаний и арестов лидеров сепаратистов, - пока говорить не приходится. Происходит лишь обмен радикальными и бескомпромиссными заявлениями.

На этом этапе Майдан мог бы использовать весь свой политический капитал для того, чтобы максимально жестко нажать на ВР как единственный легитимный центр принятия решений для обеспечения мобилизации всех необходимых ресурсов, в том числе и военных, для того, чтобы превентивно, в том числе и через демонстрацию силы, заставить наших соседей отказаться от сценария раздробления Украины. Если украинская власть продемонстрирует неожиданную жесткость и на начальных этапах ликвидирует сепаратистское движение, ситуацию можно в течение нескольких дней вывести из активной фазы. Конфликт очень быстро исчерпает свой взрывоопасный потенциал.

- Может ли Украина достаточно быстро перейти к следующей революции?

- Вполне естественно видеть определенные исторические параллели с событиями, которые удалены от нас почти на 100 лет. 1917 год, в котором произошла всем известная Февральская революция... После нее было сформировано временное правительство, которое пыталось стабилизировать социально-экономическую ситуацию, исправить внешнеполитическое положение, пережило неудачный Июльский мятеж большевиков. Однако пало под ударами Октябрьского переворота. Мне кажется, мы сейчас, к сожалению, можем оказаться в исторической спирали именно между этими двумя моментами отсчета - между Февральской революцией и Октябрьским переворотом. В случае отсутствия эффективных, успешных консолидированных действий новой власти в течение нескольких дней или недель, наступит не только острое разочарование и уныние активных протестующих, которые стояли на Майдане, но и полное отсутствие доверия к любым политическим изменениям в легальных формах, действенности политических институтов на территории всей Украины.

Украинцы от Львова до Луганска будут одинаково презирать и ненавидеть любые органы власти и управления. Мнение «они все одинаковые» станет не просто неизбежным, но и лейтмотивом к разрушению любых основ государства как института организации людей на определенной территории. Крах нынешней команды, которая претендует на то, чтобы стать новой элитой, может стать и крахом украинской государственности в целом. Этого не хотелось бы допустить. Поэтому надо понимать, что кредит доверия и ожидания, которые этот кредит порождает, уравновешиваются очень ограниченным ресурсом для реализации задекларированных целей.

- Можем еще прийти к выводу, что лучше бы Евромайдана не было бы?

- Пока об этом говорить преждевременно. Однако я могу спрогнозировать, что такой момент - это, очевидно, поздняя весна 2014 года. Не хотелось бы, чтобы эта весна завершилась холодным летом и горячей осенью. Сейчас есть основания для сдержанного оптимизма ... Однако события последних дней и реакция людей, которые продолжают стоять на Майдане, на первые кадровые решения новой власти порождает определенные сомнения относительно того, этот оптимизм не испарится в течение одной недели. Так как реакция колеблется от скептической до жестко нигилистической. Большое количество людей, принявших участие в революции, сейчас выходят из-под контроля любой организованной силы, любого центра принятия решений. Это означает, что Майдан может оказаться перед угрозой определенной атомизации, которая сделает его не просто неподконтрольным власти, которая получит мандат на осуществление властных полномочий на выборах, но и сделает его своего рода антивластью, антисистемой.

Интервью и фото: Валерии Бурлаковой, http://tyzhden.ua/. Перевод: ПрессОрг24 http://pressorg24.com/.