Босния и Герцеговина: абонплата за независимость, Европа и пустота

Сотую годовщину начала Первой мировой войны и внезапную угрозу третьей, которую будто подгадали под эту дату, неожиданно связали между собой Украина и Босния и Герцеговина.

Связали их и народные восстания, которые особенно отчаянно разгорелись в феврале. А если разобраться глубже, символически объединяют их и сложные, глубокие исторические процессы, и непростые судьбы государств пограничья. «Nema brata dok ne rodi majka» («Нет брата, пока мама не родит»), - говорят наученные горьким опытом боснийцы. А украинцам, которым именно сейчас больно расставаясь с многолетними иллюзиями относительно братства, могут поучиться на их небанальном опыте.

Когда началась боснийская война, мне было 10. Помню, как тогда транслировали медийный образ местных жителей - кровожадных мусульман, которым почему-то не сиделось спокойно. Ангелов на войне не бывает, на то время еще трудно было достойно отфильтровать информацию из постсоветских, а по сути, тех же советских СМИ. Однако иррационально чувствовалось: что-то в этой истории очень не так.

За 20 лет, уже после свежего украинского купания в помоях российской пропаганды, огульного обвинения целой революционной страны в неонацизме, фашизме и неизвестно чем еще, с клеймом «бендеровцы», я на собственной шкуре чувствую, чего стоят такие манипуляции. Но именно тогда, давно, из стремления разобраться, как оно есть на самом деле, родился мой большой интерес именно к маленькой Боснии и Герцеговине, чтобы впоследствии перерасти в большую любовь и историю взаимного познания наших стран.

Судьбы Украины и Боснии, прежде всего как земель фронтира, обреченных отчаянно защищать свой исторический выбор, всегда казались мне близкими. И как не случайно именно во время нашей революции в БиГ тоже стало неспокойно. Когда в начале февраля по регионам этой балканской страны прокатилась первая волна протестов с поджогами правительственных зданий, мы шутили о распространении Майдана на весь мир, разглагольствовали о нации пассионариев, которые только так и решают свои проблемы, вспоминали, что ровно сто лет назад и именно из Сараево началась Первая мировая война, думая, что нынешние события нельзя считать началом третьей.

Когда в БиГ уже произошли, наконец, ротации чиновников, а наши Майдан и Грушевского и дальше стояли без четкого видения будущего, мы иронизировали, мол, скоро исследовать, почему Боснии удалось, а нам нет. Однако в мире после постмодерна исторические клише не то чтобы совсем потеряли актуальность, но стали проявляться совершенно непредсказуемо.

И в то время, когда протесты в БиГ не угомонились, но перешли в мирное русло, на улицах Киева началась настоящая война с настоящими жертвами, а со временем призрак третьей мировой, вместо того, чтобы остаться на Балканах, приплелся именно в Украину. Взаимное влияние свежих социально-политических процессов в БиГ и в нашей стране оказалось значительно большим, чем кажется на первый взгляд, поэтому разобраться, почему так происходит, будет и интересно, и важно.

Три президента вместо одного мэра

Популярная шутка утверждает, что Боснии и Герцеговине с ее почти 4 млн жителей и компактными территориями вполне хватило бы одного хорошего мэра. Зато все гораздо сложнее. БиГ - самое причудливо устроенное государство в Европе, если не в мире вообще.

Объяснение простое: ее действующая Конституция является приложением к международным Дейтонским соглашениям 1995 года, призванным остановить войну и примирить основные стороны конфликта - боснийцев-мусульман, хорватов и сербов. Поэтому страна состоит из двух энтитетов: федерации БиГ, так называемой мусульманско-хорватской, разделенной на 10 кантонов, Республики Сербской, а также автономного округа Брчко. Руководит этим всем Президиум БиГ, состоящий из трех выборных представителей трех народов. А еще есть премьеры и руководители энтитетов, их парламенты и общегосударственный законодательный орган и еще высокий представитель, который контролирует ситуацию в стране от имени и по поручению международного сообщества.

Отсюда путаница даже на информационном уровне: скажем, арестованный на протестной волне Живко Будимир не президент государства в целом, а глава федерации БиГ, одной из ее составляющих, креатура тамошней коалиционной власти с сомнительной легитимностью, не говоря уже о взятках, на которых он и пойман.

Управлять Монструозным образованием с алогичными связями внутри политической системы крайне сложно, поэтому пересмотр действующей Конституции и этнического распределения по Дейтону - вопрос, актуальный уже много лет, и одна из предпосылок для движения БиГ в Европу.

Мертворожденной властной машине стагнация, созданная самим ее существованием, выгодна: это накопление благ в одностороннем порядке. Власть оперирует колоссальными ресурсами - от классических финансовых и медийных до академических на уровне приверженных к ней образовательных учреждений. И находится в совершенно глухом убеждении, что никто ее не сдвинет, несмотря на весь абсурд. До боли знакомая ситуация.

Боснийский бунт возник как откровенно социальный. Первыми поднялись рабочие в Тузле, промышленном регионе, где начали массово закрываться фабрики. После грубого полицейского разгона тамошние демонстранты получили поддержку других городов: Зенице, Бихаче, Мостара и, наконец, Сараево. На улицы вышли люди, которым нечего терять. На стенах правительственных зданий недаром появился лозунг: «Кто сеет голод, пожнет ярость». Все это происходило в пределах одного из энтитетов, мусульманско-хорватской федерации, что позволило Республике Сербской получить пространство для националистических манипуляций и отграничения от мятежа.

Риторику «Боснийских протестов» подхватили и близкие соседи, опасаясь подобного развития событий у себя. Не помогло: протесты быстро перекинулись на соседнюю Черногорию. Впрочем, для Боснии более чем за два десятилетия, которые прошли после балканских войн, зимняя революция - первый действительно общенациональный подъем такого уровня. Это если не учитывать народных торжеств, когда сборная БиГ завоевала путевку на Мундиаль, но футбол для боснийцев - это святое.

Слава нации

Протесты действительно охватили территорию, где большую часть населения составляют мусульмане, однако на улицы вышли представители разных конфессий, этнических групп, социальных слоев, и это нужно осознавать максимально четко. Не произошло очередной балканской резни, восстания этнических националистов, как и настоящего бунта левых, так же как в Украине, нацистского мятежа и захвата власти радикальной частью граждан. И у них, и у нас полноценное гражданское общество рождалось прямо на улице, протестовала мультиэтническая и сознательная часть общества.

Желающим в контексте Боснии снова вызвать дух Гаврила Принципа не помешает вспомнить, что этот юный серб был членом террористической организации с российским капиталом. Карта этнического противостояния там было разыграна чужими и побита давно и серьезно, так что ее извлекают исключительно для того, чтобы запугивать ту или иную общину. Боснийцы решительно склоняются к сглаживанию углов национализма, что, однако, не означает откровенной «юго-ностальгии». Тамошние события, ряд фактов последних лет, а не только зимний взрыв - это восстание малой, исторически сложившейся мультиэтнической нации против этнической сегрегации, навязанной извне.

Главными мишенями протестующих стали коррумпированные и неэффективные власти. Ситуация опять-таки напоминает украинскую: скажем, боснийский хорват-политик Драган Чович на глазах у безработных и пенсионеров строит в Мостаре виллу стоимостью 6 млн. конвертируемых марок (это боснийская валюта), изменив при строительстве русло реки Радоболи, а на вопрос, откуда деньги на такие проекты, искренне удивляется и говорит: «Ну как же, мы с женой имеем по 30 лет трудового стажа!?». А Милорад Додик, президент Республики Сербской в ​​составе БиГ и один из крупнейших богачей страны, демонстративно игнорируя социально-экономические вопросы, устраивает масштабное эпатажное обсуждение злободневной проблемы: ставить или не ставить памятник упомянутому выше Гаврилу Принципу к столетию покушения?

Впрочем, каждый протест социального характера в БиГ рано или поздно доходит до вопроса пересмотра государственного устройства и архитектуры власти. Скажем, летом страна также пережила мощную волну народного возмущения. Тогда камнем преткновения стали государственные идентификационные номера, которые там получают новорожденные. Из-за крайне сложной бюрократической процедуры, когда этих кодов по старой схеме не выдавали уже, а по новой - еще, больная девочка Белма Ибришевич не могла своевременно поехать с мамой за границу на лечение. Вся страна вышла на улицы. Младенцы стали символом борьбы с режимом, а демонстранты в финале требовали отставки власти, уменьшения раздутой бюрократической машины и пересмотра Конституции.

Восстание сине-желтых

После Дейтона Босния и Герцеговина имеет не только частично вышеперечисленные проблемы, но и новый флаг вместо исторического, тоже сине-желтый, правда, со звездами. И это опять дает повод сравнивать украинские и боснийские события даже на уровне эстетики.

Безусловно, восстание в балканской стране вдохновлялось Майданом: здесь даже пробовали так же палить шины, хотя явной необходимости в этом не было, и так же дарили цветы полицейским. Впрочем, архитектоника протестов в наших случаях внешне противоположная: Украинская революция сначала попыталась говорить с упрямой властью, а когда преступная глухота той стала очевидной, вспыхнула улица Грушевского, затем - снова и снова, пока произошла настоящая война. Боснийцы сначала частично прижгли нарыв, молниеносно наказав 20 коррупционеров и символически поджегши президентскую Администрацию, а затем засели за формирование доктрин. Война у них уже была, послевкусие держится до сих пор. Боснийские события, в свою очередь, катализировали горячую стадию украинского противостояния - как наглядная иллюстрация эффективных действий. А кровавые столкновения в Киеве люди с опытом многолетней войны за независимость однозначно признают войной тоже по интенсивности противостояния и количеству жертв на такой маленькой территории.

В каждом крупном городе БиГ после боевого обострения собрался пленум граждан. Это совершенно новая для постюгославской истории форма общественного воздействия. Участники того, что проходит в столице, добиваются формирования в кантоне Сараево органов власти на основе экспертов без политической принадлежности, подотчетных гражданскому пленуму, ревизии выплат государственным функционерам и приведения их в соответствие с актуальной экономической ситуацией, пересмотра механизмов и объектов приватизации в кантоне.

В кантоне Тузла, откуда и выстрелили протесты, изменилась местная власть. Однако общая ситуация не спешит исправляться, ежедневные проблемы не радуют новизной: то авария на шахте в Зенице, то раскопано новое массовое захоронение времен войны. А еще все-таки назрела концепция так называемого Дейтона-2, нового территориального деления Боснии и Герцеговины, и публичные разговоры по этому вопросу вселяют в общество одновременно вдохновение и ужас.

Достижения, потери, Европа и пустота

Андрей Николаидас, сараевский писатель с греческими корнями, который сейчас живет в Черногории, в одном из своих эссе с горечью призвал: «Украинцы, учтите боснийский опыт и помните, что флаг Европы - это только тряпка на ветру». Как обидно, что украинцы склонны согласиться с этим тезисом после того, как с детской бесшабашностью ожидали от нее всю зиму чего-то большего, чем обычное глубокое беспокойство. И реальной помощи сейчас, когда враг врывается в ворота не только страны, но и всей Европы.

На сараевском городском сленге наряду с традиционным выражением «порвал как неграмотный газету» стал актуальным геополитический - «порвал как Путин Украину». Боснийцы сейчас с особой бдительностью присматриваются к ситуации в нашем государстве, ведь здесь воплощаются их фантомные боли - силовые перекройки территорий в качестве наказания за самостоятельные решения. Когда в 1992 году, после провозглашения БиГ независимости, боснийские сербы решили отделиться как Республика Сербская; выдавливание несербов из Баня-Луки до боли напоминало настоящие выбрасывания нелояльного к России населения из Крыма - живые картины этого процесса, скажем, есть в романе Миленко Ерговича «Срда поет в сумерках, на Троицу».

Тогдашний боснийский лидер Алия Изетбегович успокаивал свой народ словами «спите спокойно, никакой войны не будет» - и нация начала просыпаться аж за четыре года, после настоящего кошмара. Прецедент Крыму раз активизировал центробежные движения в БиГ - уже упоминавшийся одиозный Милорад Додик во время рабочего визита в Сербию поспешил провозгласить, что жители Республики Сербской не любят Боснию и Герцеговину, в составе которой вынуждены находиться, и будут искать способы с ней попрощаться, а крымский «референдум» поддерживают и выражают уверенность в счастливой судьбе нового субъекта РФ. Официальный Белград, правда, поспешил откреститься от таких заявлений, чтобы не вредить своему международному имиджу: он рассчитывает на радужное будущее с ЕС. А вот БиГ украинцев справедливо предостерегает: внешние требования федерализации и шаткая позиция Европы по этому поводу угрожают нашей стране ее собственным Дейтоном.

Для БиГ деление на этнические энтитеты стал ловушкой на многие десятилетия. По сути, это защита исключительных прав определенной бизнес-элиты, закупоренной в своем регионе, мини-государстве, и здесь мало общего с попранием естественных прав населения. Этническими территориями удобно манипулировать на категориальном уровне и прежде всего снаружи, сводя каждое социальное напряжение внутри страны к проблеме национализма.

Показательным здесь является так называемое «Дело Сейдича-Финч»: ром Дервиш Сейдич и еврей Якоб Финч в 2009 году судились в Европейском суде по правам человека против государства из-за невозможности занять высокие должности в БиГ, потому что спущенное сверху сильными мира сего Дейтонское соглашение внесло в Конституцию только боснийский, сербский и хорватский народы как таковые, которые формируют официальную политику.

Суд обошелся максимально обтекаемыми формулировками о недопустимости дискриминации, однако дело Сейдича-Финч является источником бесконечных потрясений для БиГ на международной арене: здесь и требования немедленно изменить Конституцию, учитывая права всех общин, и сразу же после этого - международная констатация, мол, любые изменения Основного Закона только дополнительно дестабилизируют ситуацию; здесь и шантаж кредитом МВФ.

А приснопамятный еврокомиссар Штефан Фюле открытым текстом заявляет, что контрпродуктивный диалог с Сараево по делу Сейдича-Финч блокирует движение Боснии и Герцеговины в Европу.

Народная политология искренней: на самом деле никто не заинтересован в коренном изменении конституционного строя, локальным бизнес-элитам проще распиливать бюджет в отдельных энтитетах, а крупным игрокам удобнее их сталкивать лбами или разводить по углам. И пусть народный подъем свидетельствует о рождении полноценной политической нации, всегда найдется желающий напомнить, что дискриминированное сербское население предпочитает присоединиться к великой Сербии, а хорватское стремится пускай и к отдельному, третьему энтитету в составе БиГ. И только «кровожадные боснийские мусульмане» больше всего хотят сохранить государство целостным, обеспечив ему адекватный властный аппарат.

Мир сейчас кажется хрупким как никогда. Украинцы заплатили настоящую цену за свою независимость, после чего никто не осмелится сказать, будто она упала нам в руки даром более 20 лет назад. Но теперь должны справляться с реальной угрозой интервенции врага, который потерял адекватность и не поддается логическому анализу. Конечно же, любая пограничная территория по-настоящему нужна только сама себе. Трудно утверждать, не ли станут пограничные «рвы Таруты» нашей линией Мажино, и не придется нам отгораживаться от Крыма новой линией Маннергейма.

Мы поддерживаем отчетливо проукраинских крымских татар так же вяло, как Европа зимой поддерживала нас, и кто знает, не видятся ли в этом будущие правовые прецеденты, которые будут тормозить наше продвижение на международной арене.

А маленькая Босния и Герцеговина, которая, затаив дыхание, сочувствует нам, опасается нового передела своих территорий - позже в 2022 году. Тогда, как предполагают, может произойти «Дейтон-2» с активным участием США, ЕС и Турции, и в лучшем случае сформируются три энтитета, в худшем - просербская территория громко заявит об отделении, после чего раз пошатнется международный баланс, столкнутся большие интересы, а следствием может стать война. Если только до она не будет идти уже - в мире с совершенно новыми границами. Но мы видим, что плата за независимость никогда не бывает одноразовой, это скорее регулярная абонплата, которая вечно требует живой крови. И никогда не угадаешь, когда придется пожертвовать ею в следующий раз.

«Можно и «Дейтон-2» провести, лишь бы обо всем не должен был бы договариваться радиоактивный пепел», - улыбаются боснийцы. Они никогда не боялись шутить во время войны. Кажется, время учиться и нам.

Автор: Катерина Калитко. Оригинал и фото: http://tyzhden.ua/. Перевод: ПрессОрг24 http://pressorg24.com/.