Законы еврономики. Немецкая буква закона мешает рациональному кризисному менеджменту

Говорят, что в ФРГ экономику трактуют как сферу моральной философии. Но чаще она является худшим видом договорного права. Немецкое юридическое буквоедство мешало рациональной политике на протяжении всего еврокризиса.

В тамошнем Министерстве финансов полно не экономистов, а юристов, начиная с его главы Вольфганга Шойбле. Важные решения часто оказывались в Федеральном конституционном суде в Карлсруэ. Еврозона теряла время на ужесточение фискальных правил, которые лечили преимущественно симптомы (дефициты бюджетов), а не причины (несовершенную структуру и обанкротившиеся банки), и привели к чрезмерному затягиванию поясов.

Мероприятия Европейского центробанка, которые спасли евро в 2012 году, недавно подорвало решение ФКС в Карлсруэ. Он считает, что так никогда и не реализованная программа прямых монетарных операций (ОМТ), которая предусматривает покупку облигаций стран, согласных на реформы, незаконна. А сейчас чрезмерная преданность букве закона внесла беспорядок в работу банковского союза, который не сможет выполнить обещание разорвать порочный круг слабых финучреждений - слабых правительств.

Угроза дефляции

Выжив и вернувшись к такому-то росту, еврозона оказалась перед новой угрозой: дефляции. И снова на пути эффективной реакции стала попытка юристов найти кость в молоке. Дефляция увеличивает долговое ярмо и заставляет потребителей перестать тратить деньги в ожидании снижения цен. Из-за невысокой инфляции сложнее корректировать цены и зарплаты в отношении Германии. Ее общий уровень в еврозоне уменьшился до 0,5%, что намного ниже предусмотренных центробанком около 2%. В некоторых странах еврозоны уже наблюдается дефляция. И любой новый удар может снова вызвать кризис евро.

Основная задача ЕЦБ - обеспечение ценовой стабильности. Даже ультраконсервативный немецкий Бундесбанк, который выступает против курса ЕЦБ на скупку облигаций, соглашается, что нужно как-то противодействовать дефляции и даже постоянно низкой инфляции. Его глава Йенс Вайдманн говорит, что будет рассматривать возможность вхождения в «неизвестные воды» количественного смягчения (когда центральные банки печатают деньги для покупки активов, снижая за счет этого долгосрочные процентные ставки), в которых уже плавают Америка, Великобритания и Япония.

Немецкая придирчивость сказывается и на ЕЦБ. Его президент Марио Драги, который в июле 2012-го пообещал сделать «все, что нужно», чтобы спасти евро, сейчас уже, похоже, делает все, что нужно, чтобы избежать принятия трудного решения. Он пытается дирижировать процентными ставками, посылая участникам рынка сигналы о планах ЕЦБ (так называемый forward guidance) и говорит о единодушной готовности рассмотреть возможность принятия нетрадиционных мер.

По мнению Филиппа Легрена, бывшего советника Европейской комиссии и автора новой книги о кризисе (а еще бывшего журналиста The Economist), ЕЦБ предвзято относится к дефляции: достаточно сравнить его бездействие при снижении цен сейчас и немедленную реакцию на иллюзорную угрозу инфляции в 2011 году, когда он поднял процентные ставки в разгар кризиса.

Но эта предвзятость частично обусловлена влиянием Германии и Федерального конституционного суда в Карлсруэ. Многие ожидают, что принципиальное согласие руководителя Бундесбанка Вайдманна на проведение прямых монетарных операций и покупку облигаций выльется в несогласие с конкретными мерами.

Неприятие ОМТ немецким ФКС вредит «количественному смягчению». Местные судьи увидели серьезную разницу между кредитно-денежной политикой, которую проводят технократы из ЕЦБ и экономической, которой требовалась большая политическая легитимность. Суд заявил, что покупка облигаций одних стран для уменьшения стоимости кредитования дискриминирует другие, вредит рыночному механизму, увеличивает риск потерь для ЕЦБ и нарушает запрет финансирования государственных расходов путем печатания денег. Хотя почти каждый акт кредитно-денежной политики - это форма перераспределения активов и обязательств между вкладчиками и заемщиками.

Вайдманн намекает, что он лучше бы покупал обязательства не государственных, а частных эмитентов. Философия конкуренции говорит, что приобретение облигаций последних фактически напоминает промышленную политику, когда одни сектора могут иметь привилегии за счет других. Да и в любом случае бумаг корпоративного сектора может оказаться недостаточно для такой программы покупки, поскольку большинство компаний еврозоны финансируются банками. Поэтому кроме еще одного снижении процентных ставок (которые и так близки к нулю) или введения отрицательных депозитных ставок ЕЦБ, в конце концов, возможно, придется покупать суверенные облигации.

Есть опасения, что «количественное смягчение» не будет слишком эффективным, потому что будет мало способствовать заметному росту инфляции и не сможет стимулировать кредитование. В идеале еврозона должна сначала оздоровить финучреждения. Это могло бы произойти в конце года, когда ЕЦБ закончит оценку их балансов, перед тем как стать главным контролером банков. Но новые правила перевода потерь на балансы кредиторов вступят в полную силу не ранее 2016 года.

Единственный механизм санации банков (для свертывания проблемных финучреждений) слишком усложнен юридически и не имеет надежной опоры в виде бюджетного финансирования. Учитывая «фиктивный» банковский союз, как его называет Легрен, не исключено, что ЕЦБ предпочтет скрывать проблемы, а не раскрывать информацию об ущербе, который государства не могут или не хотят испытывать.

Аргентина и Япония?

Немецкое буквоедство - это знак глубоких разногласий: государствам выгодна единая валюта, но не риски и трансферты субъектам «еврозоновской федерации». ФРГ отказывается брать на себя ответственность за других. Она заблокировала централизацию долгов еврозоны путем эмиссии совместных евробондов и общую поддержку банков; кредитует проблемные страны, но на очень строгих условиях; ввела жесткие фискальные правила и настаивает на содержании больших бюджетных профицитов, что усиливает дефляцию и вызывает политическое сопротивление (последний пример - Франция и Италия). А когда тамошние министры делают вид, что ничего не замечают, Бундесбанк и Федеральный конституционный суд Германии пытаются ограничить распределение рисков через ЕЦБ.

Защита национальных финансов дает интересную работу юристам, но совсем не помогает в кризисном менеджменте. Для работы валютного союза требует определенного фискального союза. Пока в 2012 году ЕЦБ не вступил в игру как кредитор последней инстанции, страны еврозоны фактически были как Аргентина: все брали кредиты в иностранной валюте. Но если он не примет быстрых мер для предотвращения дефляции, они еще имеют возможность побыть Японией при нас.

Оригинал и фото (Peter Schrank): © The Economist 2014. Перевод: ПрессОрг24 http://pressorg24.com/.